Театр |

М.Угаров "Облом.Ок"

Постановка: Сергей Зуев

Московский театр им. Рубена Симонова, 2002

Роль: Обломов

См. oblom.mail.ru

Афиша
Буклет
Фотографии
Публикации

Обломов во Вселенной по имени Totus

Наброски для газеты...

parter.ru

"Московская правда", окт. 2002

"Московская правда", ноябрь 2002

"Russians", дек. 2002

"oblomok.ru", 2003

"InOut.RU", янв. 2003

"Театральная касса", янв. 2003

"Путеводная звезда", март 2003

"Московская правда", апр. 2003

"Театральный курьер", июнь 2003

"Дневник", июль 2003

"Театральная афиша", янв. 2004

Файлы
Разное

Недавно волей судеб я оказалась на спектакле "Облом.ОК!" в театре им. Рубена Симонова, что на Старом Арбате, и это оказалось для меня целым событием! Еще бы: скучное произведение из школьной программы вдруг заиграло такими новыми гранями, что создалось впечатление, как будто мир вокруг перевернулся. Суета сменилась неторопливостью, плохое стало хорошим, а истинное -- ложным. Конечно, такое мнение сложилось благодаря блестящей игре замечательных актеров и тонкой работе режиссера, который, возможно, гораздо глубже самого автора понял и раскрыл всю значимость персонажа. После этого нельзя было не познакомиться поближе с исполнителем Обломова -- актером Владиславом Демченко и режиссером -- Сергеем Зуевым.

Скажите, Сергей, а почему Обломов? Это же скучнейшая тема на первый взгляд.

Я долго искал современную пьесу. И, столкнувшись с Обломовым, пребывая пять лет в подобном состоянии, как в Дзэне, понял, что это -- мое. Первое, что меня поразило -- это обломовский стоицизм в своем нежелании участвовать в переустройстве окружающего мира. То есть четкая позиция, что любое участие и ускорение процесса -- вредно. Это ему дано как архетипу, который угадал Гончаров. Есть огромное количество людей, которые живут в этой гармонии и не хотят ускорять что-то или менять. Пусть все идет, как идет. Раньше это называлось антисоциальной или конформистской позицией. Это могло кончиться тем, что такой человек мог существовать на уровне городского сумасшедшего, либо врага народа. Или на уровне бездельника, который не желает участвовать в обустройстве общества. Всегда какое-то количество таких всего людей в обществе есть. И, скорее всего, процент их постоянен. Это такой балласт, данный богом, для того, чтобы мы на какое-то время останавливались и смотрели на их. Эти люде не дают нам до конца запариться по поводу успешности, амбиций, собственных движений по женщинам, карьере, деньгам, по тому кто влиятельнее.

Эта некая чистая нота. Камертон. Есть такие люди, которые не будут на это реагировать, но большинство все-таки оборачивается. Как он живет вообще? Ни один из мотивов, которые нас внедряет социальная модель, как мы растем, развиваемся, и этому учим детей, или же, наоборот, не передаем, если имеем отрицательный опыт, к нему неприменим. Он же никому ничего не передает, а к нему все лезут. А он всех прощает, ни от кого ничего не хочет. Больше денег или меньше -- ничего страшного. При этом переделывать роман мне не хотелось. Он написан, причем в ключе осуждения, чувствуется некая сатира. И меня так же воспитывали.

Как Вы выбрали актера на главную роль?

А кто же в этом маленьком мире, как не Влад Демченко должен был играть главную роль? С его готовностью работать, его аппаратом, который находится в постоянном тренинге. Если вы посмотрите, как он работает, то поймете, что здесь он делает то, что не делает больше нигде. Хочется, чтобы это стало достоянием всех.

Вы были актером. А как Вы пришли к режиссуре?

До 16 лет я считал, что все, кто занимаются театром и кино -- боги. И непонятно, как они туда вообще попали. Я не знал, что на актеров учатся. Я жил в заводском районе Москвы -- Кузьминках. И вот на моем пути встретилась одна девушка из английской спецшколы, которая затащила меня на вступительный экзамен в Щепкинское училище. Меня тогда все поразило. Особенно внутренний дворик Щепкинского училища. Это просто шок: мужики в колготках со шпагами, отовсюду неслись какие-то упражнения по речи крики, вопли, кто-то разговаривал через скверик поставленными голосами, девушки ходили сумасшедшие. И после армии я через моего приятеля, который работал в театре Моссовета, устроился туда осветителем, что было просто невероятно. Я увидел Ростислава Плятта, Леонида Маркова. Я все время летал на крыльях, работал в две смены, чувствовал себя счастливым. Мне было уже достаточно. Потом я поступил к Гончарову на режиссерский факультет. Это был замечательный курс 85-99 гг. Педагоги: М.А. Захаров, С.И. Яшин, Е.М. Арье и В.И. Скорик и замечательное время. Это кончилось тем, что мы с товарищем поехали к Юрию Федоровичу Карякину и стали просить у него инсценировку "Бесов". Мы стали делать ее раньше всех в Москве. С этого началось мое движение в сторону режиссуры. Когда я получил диплом, Андрюша Житинкин предложил мне поучаствовать в его "Калигуле" в театре Ермоловой. Я пришел туда и играл вторую главную роль. Я работал артистом до 93-го года. Пока не решил окончательно уйти в режиссуру. Я играл в "Декамероне" с Татьяной Догилевой, в "Женитьбе Бальзаминова" Мишу Бальзаминова, в "Воспитаннице" главную роль.  И в 95-м году я делаю "Контрабас" по пьесе Патрика Зюскинда. Эта пьеса еще не издавалась. Это был мой дебют. По результату я понял, что имею право этим заниматься. В 97 году возникла "Луиза" по Борису Виану и Генри Миллеру. Все были в шоке. И ситуация была точно такая же как с Обломовым -- в основном приходят все свои, знакомые знакомых. Всегда аншлаг. Спектакль в результате оказался впереди планеты всей.

А почему "Облом.ОК!" ставится в театре Рубена Симонова?

Театр Рубена Симонова мне интересен прежде всего тем, что здесь нет такого псевдотрепетного отношения к традициям. Псевдо -- потому, что иногда это бывает не оправдано. Зачастую это приводит к полному отсутствию слуха. Люди как будто бы не слышат того, что происходит за стенами театра, как будто бы не читают новую литературу, как будто бы зритель не находится в совершенно другом режиме восприятия. Я, начиная с 1995 года, работаю без антракта и в пределах 2-х часов. Предполагая готовность и мобильность зрителя.

А что бы Вы пожелали нашим читателям?

Дорогие читатели! Крепкого Вам здоровья! Удачи и нежданных радостей! Театр все еще для Вас! И так будет всегда!


Владислав, скажите, чем вам лично интересен Обломов?

Впервые за мою семнадцатилетнюю практику появился спектакль, где я на сцене лежу, хожу, а не бегаю и прыгаю. Это очень важно. Мне всегда хотелось посидеть, полежать. Хотя я себя с Обломовым не отождествляю.

Главное в этом спектакле -- не лень главного героя, а некая цельность. И главная мысль спектакля: нельзя искусственно разрушать любой мир, созданный человеком, отнимать у человека его защитный слой. А здесь как раз все так и норовят разрушить мир Обломова. Доктор так и говорит: "Вы больны тем, что вы цельный человек. Такой не может жить".

Я готов сравнить Обломова с Пушкиным, с Моцартом. Ну не может цельный человек жить. Есть огромное количество примеров талантливых музыкантов, поэтов, художников, актеров, которые никогда не станут известными, популярными и не смогут зарабатывать деньги. Но они гораздо более цельны и гениальны, чем "модные". Потому что сейчас время перевертышей, когда бездарность возведена в ранг таланта и наоборот. Это время всегда перманентно существовало в этой стране.Я пытаюсь сделать так, чтобы Обломова было жалко. Это смерть человека без особых пороков. Все просто пытаются прицепить ему пороки: он ленив, он много есть. Но пороков нет. Он переживает за крестьян, за то, что они пьют. При этом он не переживает за то, что у него все разворовали. У Угарова пьеса довольно легковесная, а наш спектакль мне кажется гораздо более философским, он глубже.

Когда вы соглашаетесь на какое-то предложение, что для вас важно?

Мне очень хорошо даются комедийные роли. Но мне, как глубоко одинокому человеку, интересны трагические истории, надломы и так далее. Потому что каждый, кто родился в этой стране, уже рождается с болью. И меня эти болевые точки очень интересуют. А самое интересное, если проследить, какие трагические роли я играл, то окажется, что мои герои часто в конце умирают. Я их не выбирал. Так получилось.На фоне смерти ты начинаешь понимать ценность жизни как таковой, ценность наслаждениям и праздникам. От этого ты начинаешь быть более радостным и оптимистичным. Жизнь -- это событие, и смерть -- это событие. Жаль, когда человек начинает ныть по поводу собственной жизни или по поводу смерти, особенно, когда смерть уже близко подходит к нему. Например, выходит человек из больницы и радуется любой погоде, всем прохожим, что он теперь здоров, как и был раньше. Меня интересуют не простые драматические спектакли, а синтез оперы, балета и цирка, например. Когда одна эмоция начинает очень сильно дополнять другую. Когда эмоция музыки дополняет эмоцию слова, а эмоция слова дополняет эмоцию пластики.

Владислав, вы сказали, что в жизни одиноки. Это так?

Абсолютно.

Вас никто не понимает? Что конкретно?

При публичности моей профессии человеку необходимо быть одному. Я счастлив, когда я остаюсь один. А еще у меня сложный характер. И меня очень много раз предавали в жизни. В какой-то момент я перестал ждать от кого-то что-то. Я перестал искать друзей среди симпатичных мне людей. Так как понял, что это занятие глубоко бесполезно. И тогда придумал себе другую форму. Знаете, был такой король -- Людовик XIV, король-Солнце или король-праздник. Я себя считаю именно королем-Солнцем. Человеком, который должен другим дарить в чистом виде радость и праздник.

Вы играете не только в театре, но и в кино. Что вам ближе?

В кино я гость. Хотя у меня за спиной хорошие картины. Я больше люблю театр. Как сказал Джигарханян: "Театр -- это легенда". Вы спектакль смотрели сегодня, а ваши друзья завтра увидят уже совсем другой спектакль. И только театр может передать так эмоцию. Ничто другое, например, кино, так не может сделать. И все звезды всегда с уважением относятся к артистам театра. Потому что это достойно уважения. Это сейчас, это здесь, это на ваших глазах. Театр -- огромный ежедневный тренинг. И он еще лечит. И морально лечит и физически. Интересно работать с разными людьми, разными режиссерами.

Какая у вас мечта?

Моя мечта -- сыграть Моцарта. Я  себя отождествляю именно с этой личностью. Это, пожалуй, единственная мечта. И я знаю на 100 %, что я его обязательно сыграю.

Моцарт будет главной ролью в вашей жизни?

Нет. Я не знаю, какая из моих ролей главная. Мне он все дороги. Я счастливый человек. Я играю только то, что я хочу. И не только главные роли. Я не знаю, что такое эпизоды, роли второго плана.

Если ли у вас хобби?

Я обожаю собственную собаку. Ее зовут Максим. Это животное перевернуло мою собственную психологию. Я стал более добрым, открытым. У собак есть огромный позитив -- они тебя любят безвозмездно. Это идеал для взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Он понимает, что от тебя зависит, но он тебя очень любит, бесконечно. Там океаны, галактики любви. Это начинает тебя очень менять. Я на других людей начинаю по-другому смотреть, многое начинаю прощать.

А так -- я собираю пробки от выпитых вин. Причем это не какие-нибудь экзотические вина, а самые обычные, выпитые при каких-либо важных для меня обстоятельствах. Ведь всегда можно поместить пробку в паровую ванну. И она начнет издавать аромат того вина, которое связано с тем или иным событием.

Какие у вас впереди проекты?

Впереди большая работа, с балетом, оперой, симфоническим оркестром. Она должна выйти весной следующего года. И, возможно, у меня будет своя авторская еженедельная программа на телеканале "Культура".

Ваши пожелания нашим читателям?

Дорогому и нежному читателями! Я тебя не знаю, но уверен в тебе! Счастья, любви, здоровью и денег!

Елена Чегодаева

Фото из личных архивов Сергея Зуева и Владислава Демченко

"Путеводная звезда" № 3-4, март-апрель 2003 г.


----------