№8 (155) 28 февраля - 5 марта 2008 года
Кислотный дождь для ржавых душ
Пьеса очень смешная и вместе с тем пронзительная. Зрители в зале краснодарской драмы хохотали и плакали, а провожали артистов стоя, долго не смолкавшей овацией. Михаил Горевой, которому нравится парадоксальная простота творчества Шапошниковой, привез на Кубань спектакль в двух отделениях по ее пьесам «Самоубийцы» и «Дежа вю» (в российском показе - «Зал ожидания»), объединенным сквозной темой жизни и смерти, любви и раскаяния.
ЗАЛ ОЖИДАНИЯ краснодарцы увидели раньше москвичей. Премьера в столице - только 9 марта. «Не судите нас строго, спектакль еще обкатывается», - попросил режиссер перед началом представления. Впрочем, если с точки зрения взыскательной критики действительно можно было найти какие-то недочеты, то они с лихвой искупались замечательным языком и юмором пьес, синтезом живого актерского существования, оригинальной музыки, видеоизображения и современных театральных технологий, глубоко потрясающих душу. Антреприза редко собирает полный зал. На сей раз спектакль прошел c аншлагом.
Так получилось, что сначала мне попала в руки пьеса «Зал ожидания», где встречаются три героя - забытый актер (в спектакле его играет Михаил Горевой), слепой хирург (Влад Демченко) и наглый выдумщик, молодой иностранец (Игорь Евтушенко). И я невольно задавалась вопросами: так кто же мы все-таки для своих врагов и друзей, для самих себя, наконец?
Зал ожидания - место, где жизни каждого подведен безжалостный итог. Где есть шанс начать новую жизнь. Где, пережив «и смех, и слезы, и любовь», дожидаешься своего чуда.
А потом я посмотрела спектакль «Самоубийцы», в котором пожилого мужчину играет Александр Тюнин, известный по фильмам «Баязет», «Диверсант», «Дюба-дюба», а совсем молодого - популярный Иван Стебунов (фильмы «Курсанты», «Последний уик-энд», «Громовы»), - комедию с трагическим финалом, рассказывающую о дружбе двух очень разных людей, которым удалось выслушать друг друга. И оценила режиссуру. Под впечатлением прочитанного и увиденного я отправляюсь на встречу с Михаилом Горевым. Не знаю, кого я предполагала увидеть, но встретила актера, сыгравшего в кино более двух десятков злодеев (последний телесериал «Ангел-хранитель»).
- Вы? - не успела я справиться с удивлением и выпалила первый вопрос: - У вас не было желания сменить амплуа?
- Как раз профессия режиссера сделала меня послушным актером. Я отношусь к этому спокойно. Тем более, что «злодэй» (Михаил явно иронизирует) - вкуснее и «мясистее», если употреблять актерский сленг. Ричарда III играть куда интереснее, чем Ромео. Но в этом году будут показаны фильмы, где я попытаюсь выйти за рамки образа отрицательного героя так, чтобы зрители меня не сразу узнали. В фильме «Дом солнца» Гарика Сукачева мой персонаж будет хоть и мерзавцем, но особенным. В основе фильма Олега Фомина «Спасти Императора» - реальная история. Группа российских офицеров ровно девяносто лет назад пыталась пробиться в Екатеринбург, чтобы спасти царскую семью. Одним из этих смельчаков и буду я.
- Ваша злодейская слава признана во всем мире. Вы сыграли злого гения в последнем юбилейном фильме об агенте 007. По-вашему, это не признак того, что Россию вновь начинают представлять «империей зла»?
- Нет, дискриминации здесь нет. Скорее, это дань уважения «русским мозгам». Режиссер Ли Тимахори предложил: «Сыграй талантливого и немного сумасшедшего парня». А кое-кто из земляков меня даже похвалил: «мол, молодец, за Отчизну постоял». Я же только смеюсь в ответ: «во-первых, я был первым российским актером в этом культовом сериале. Значит, мне предложили хорошо оплачиваемую работу в достойном окружении, и я с ней справился. А во-вторых, злодейская компания в ленте «Умри, но в другой день» вполне интернациональна - в нее входят и кубинцы, и испанцы, и англичане».
- Говорят, вы были представлены Королеве?
- Слухи! Просто на премьерном просмотре наши ложи оказались рядом. Да, следует добавить, что роль в этом фильме я получил еще и потому, что за годы жизни за рубежом свободно овладел английским.
- Складывается впечатление, что дух авантюризма в какой-то мере свойственен вам и как актеру, и как личности. Иначе чем объяснить, что вы оставили столь престижную сцену, как театр имени Маяковского, и отправились покорять Запад?
- Я благодарен «Маяковке» за то, что впитал от старших товарищей - настоящих звезд русского театра - кодекс профессиональной чести и ремесла. Но я там досыта «нахлебался» театрального конвейера, играя тридцать - сорок спектаклей в месяц. И когда появился шанс поехать в Америку, не смог отказаться. Там я работал не только артистом, но и официантом, поваром, сиделкой. Был ассистентом-переводчиком в Школе Станиславского в Бостоне: Авангарду Леонтьеву было легче объяснять «на мне» азы русской театральной школы. Но недаром театр сравнивают с наркотиком. Очень скоро я буквально взвыл от тоски по сцене. Эти три года в США стали для меня хорошей школой.
- Вернувшись в Москву, вы создали свой, один из первых частных театров?
- Первой постановкой были «Люди и мыши» по роману Стейнбека, снискавшие славу и награды на множестве престижных фестивалях у нас и за рубежом. Этот спектакль стал театральным дебютом уже известного по кино Дмитрия Харатьяна. Труппу составили столь же известные актеры - Александр Балуев, Гоша Куценко, Влад Демченко, Иван Стебунов, Александр Тюнин.
- Но мы, провинциалы, знаем вас в основном как героев телесериалов. Что заставляет изменять сцене с экраном далеко не лучшего качества?
- Если вы имеете в виду «мыло», то это прежде всего наша работа, которую мы стараемся выполнять добросовестно, и, конечно, финансовый источник. Театр дает творческий кайф, а кино - заработок. Бессовестно халтурить, разъезжая по России с третьесортными постановками. Я из тех, кто заработанное в кино вкладывает в театр. Тем более, что и класс российских теленовелл растет. В «Ангеле-хранителе» я, например, подружился с таким мегамастером, как Лев Константинович Дуров. Могу назвать и другие имена. Это то, что касается материальной стороны. В отношении же духовной - я бы все-таки уберег молодых актеров от соблазна слишком часто сниматься в кино. Ведь на сцене ты накапливаешь профессию, а в студии - тратишь. Тем более, что я нередко играю сначала смерть своего героя, а потом уж все остальное. Я много работаю с молодым поколением и все чаще понимаю: нельзя их научить, но можно помочь научиться. Неслучайно я свои спектакли вынашиваю по два-три года.
- Сейчас многие говорят о российском театральном кризисе. Одной из его примет считается отсутствие хорошей драматургии.
- Знаете, предназначение театра, прежде всего, медицинское. Эдакий массаж души. Потому мы в нынешней ситуации не имеем права тупо развлекать зрителя тухлым псевдоюмором переводных пьес. Это процесс разрушения и без того изнасилованного народонаселения России. А что касается драматургии, то следует тщательнее искать авторов. Например, творческий роман нашего театра с Наташей Шапошниковой длится уже несколько лет.
«Я умею писать пьесы», - сказала девушка лет двадцати пяти, зайдя за кулисы в городе Новосибирске. И обманула. Наташа тогда только училась это делать. «Зал ожидания» - третья из наших совместных работ. Иногда мне кажется, драматургия - это ее Предназначение. Наташа же только Проводник написанного ею. Может быть, поэтому сюжеты Шапошниковой - как маятник между жизнью и смертью. Это смешные и вместе с тем очень мудрые истории. Они двойственны - потому, что фантасмагория переплетается с обыденностью...
----------